Следует ли нам беспокоиться о судьбе Узбекистана, страны, не имеющей выхода к морю, забытой миром в последние десятилетия, в тени таких великих держав, как Россия и Китай, до недавнего времени находившейся в полной изоляции и страдающей от сокрушительных экологических и экономических трудностей? Ответ однозначный: да, нас должно беспокоить по нескольким причинам. Она граничит с Афганистаном и может повлиять на эту страну и стабильность в регионе. Она может изменить правила игры в мировом стратегическом соглашении, просто изменив отношение Москвы и Пекина к Центральной Азии, их заднему двору. И, неожиданно за несколько коротких лет, Узбекистан вырвался из своего долгого сна, чтобы подать пример всем окружающим государствам -стан, как вступить в новую эру. Во многих отношениях она возвращается к своей исторической роли – центра Великого шелкового пути.

В качестве доказательства внезапного возрождения Узбекистана, если таковые необходимы помимо поразительной статистики, можно сослаться на отчетливо впечатляющую речь его (относительно) нового президента на недавней Генеральной Ассамблее ООН. Поистине историческое событие, поскольку все выступления впервые проводились дистанционно благодаря Ковиду. Для узбекских граждан должно быть довольно неожиданно увидеть, как глава их государства говорит так убедительно и оставляет такой след в мире. Позже мы можем остановиться на том, к чему они привыкли в прошлом, но нынешний президент Мирзиёев довольно откровенно говорил о конкретных целях. Он перечислил вопросы, на которые ориентируется страна: гендерное равенство, верховенство закона, демократические преобразования, борьба с коррупцией, занятость молодежи, отношения с Афганистаном и многое другое. Он сделал это достоверно, что является выдающимся достижением для выступления любого лидера в ООН. Почему достоверно? Потому что национальные лидеры редко косвенно признают такой длинный список недостатков, которые необходимо улучшить. И потому, что он уже добился огромных успехов во всех перечисленных им категориях (число женщин в национальном собрании увеличилось вдвое; торговля с соседними странами увеличилась в пять раз). Но начнем с самого начала.

В истории цивилизации Шелковый путь функционировал как линия жизни между глобальными полюсами, в основном между западом и востоком, для наземного обмена товарами, идеями, технологиями, языком и, прежде всего, культурой. На протяжении веков, даже тысячелетий, он был центральной артерией, стержнем мира. В его основе лежит территория нынешнего Узбекистана с его легендарными городами-оазисами. Усталые путешественники и торговцы, путешествующие в человеческих караванах через пустыни с востока или запада, могли бы мечтать о моменте, когда на горизонте поднимается своего рода мираж, мерцающие укрепления пронизывают невероятный пузырь зелени, мягкий влажный воздух, фруктовые деревья и цветущие кусты. Бухара, Хива, Самарканд. Имена почти мифологические, синонимы роскошного богатства и древних обычаев. Шелковица, шелк и гранат. Самые сочные дыни на земле. Превосходные ткани. Базары драгоценных камней и изысканные украшения. Философия, музыка, математика, изысканное искусство миниатюры. На протяжении веков Узбекистан занимал неискоренимое место в мировом сознании. Он еще может снова обрести эту идентичность.

Жизнь там всегда колебалась между многоязычным космополитизмом и оборонительной замкнутостью в зависимости от режима и эпохи. Под властью Москвы около 150 лет Центральная Азия была вынуждена присоединиться к русской сфере и изолирована от всех остальных. Узбекистан стал относительной заводью, особенно в советский период, когда он служил по сути хлопковой колонией. Советский Союз распался в 1991 году, но на протяжении четверти века Узбекистан имел несчастье находиться под властью действительно неприятного постсоветского деспота Ислама Каримова. Всецело репрессивный менталитет крепости преобладал, в то время как население становилось все беднее, политические преследования изобиловали, а детский труд на хлопковых полях был обычным явлением. Ухудшение состояния окружающей среды ускорилось, поскольку Аральское море испарилось при орошении узбекских хлопковых полей. Можно было бы назвать одно достижение - каким бы жестоким он ни был, президенту Каримову удалось сдержать фундаменталистскую борьбу, протекающую через границу из Афганистана. Каримов умер в конце 2016 года, и его премьер-министр Шавкат Мирзиёев занял пост президента.

Учитывая, что Мирзиёев занимал высшие руководящие должности при Каримове, особых изменений не ожидалось. Удивительно, но Мирзиёев не оправдал всеобщих ожиданий. Он запустил совершенно новое направление. Он инициировал перемены, настолько массовые, настолько радикальные, что можно было бы назвать их «узбекской весной». Еще в июле 2019 года я написал о том, как страна внезапно и убедительно открылась для бизнеса. Я посетил семинар по рынкам капитала, где (часто молодые) узбекские банкиры и промышленники рассказывали учреждениям Уолл-стрит о преимуществах раннего инвестирования в новых условиях.

Я взял интервью у молодого получившего американское образование директора Агентства по развитию рынка капитала (CMDA, аналог Комиссии по ценным бумагам и биржам США в Узбекистане) Атабека Назирова, который поразил меня своей откровенностью и реализмом – очень освежающий атрибут для чиновника уровня министра, свидетельствующий об ощутимой революции в управлении Узбекистаном. (Даже Франк Мурадов, официальный советник Назирова и CMDA в США, заметил, что он был впечатлен презентациями, сделанными для присутствующих инвесторов из США по ценностному предложению узбекских компаний). В этом материале я также упомянул, как новый президент Мирзиёев сошел с линии старта, чтобы посетить множество стран, не в последнюю очередь всех своих соседей, отношения с которыми годами оставались холодными. Инвестиции действительно хлынули – все западные бренды теперь усеяны коммерческим ландшафтом, от «Nestle» и «Coca-cola» до «Peugeot» и «Volkswagen».

В декабре 2019 года журнал «The Economist» назвал Узбекистан страной года, которая «продвинулась дальше всех» в своих реформах и улучшениях по всем направлениям, добавив, что ему необходимо продолжать улучшаться. Это, безусловно, произошло. Детский труд практически искоренен, что вызывал серьезную озабоченность у правозащитников. Десятки политзаключенных были освобождены – настоящее чудо для места, которое какое-то время сравнивали с Северной Кореей. Усилия по стабилизации соседнего Афганистана с помощью торговли увеличились, включая создание большого центра свободной торговли недалеко от афганской границы. Для работы в правительстве были привлечены самые разные талантливые люди со всего мира. Кроме того, по словам Фрэнка Мурадова, знакомого с сообществом экспатриантов, «произошла большая обратная утечка мозгов высококлассных узбекских профессионалов, возвращающихся в Узбекистан», чего, конечно же, не произошло бы раньше. Прежде всего, быстро выросла экономика. Узбекистан стал крупнейшим в мире экспортером золота. Это, а также недавний скачок стоимости металла из-за увеличения глобального спроса, связанного с Ковид, привели к замечательному показателю экономического здоровья: Узбекистан стал почти уникальной страной, не зафиксировавшей рецессию во время кризиса Ковид. Но настоящей целью всегда была диверсификация экономики, то есть переход от экспорта сырья к производству продукции и запуску высокотехнологичного сектора.

Для того, чтобы поддержать приток иностранных и внутренних средств, поддерживающих запуск бизнеса, то есть увеличить участие частного сектора, применяются стандартные предпосылки – прозрачность, производительность и усиление приватизации государственных отраслей. С этой целью страна работает с ведущими международными организациями над созданием законов и нормативных актов в соответствии с лучшими универсальными стандартами, чтобы она могла присоединиться к принятым индексам, таким как «FTSE» [The Financial Times Stock Exchange – Фондовая биржа Financial Times] и MSCI [Американская финансовая компания со штаб-квартирой в Нью-Йорке]. По словам Назирова, ответственного за этот процесс, Узбекистан активно наращивает свой фондовый рынок. Что это значит? Он называет необходимые шаги, чтобы сделать все предприятие удобным для инвесторов, «усилить защиту акционеров, особенно миноритарных акционеров, особенно государственных предприятий; публиковать данные; установить прозрачность; разработать новые законы о ценных бумагах и сделать их понятными и удобными для всех инвесторов внутри и за пределами страны».

Это не самое простое мероприятие в стране, где культура справедливости исторически практически не существовала. В постсоветский период система в основном полагалась на государственные банки и займы. Сейчас цель состоит в том, чтобы создать динамичный рынок, на котором частный капитал будет направлен в частные инвестиции через корпоративные облигации, акции и другие финансовые инструменты. И это происходит на большой скорости. Отчасти благодаря кропотливо гостеприимной среде для консультативного участия Казначейства США, Азиатского банка развития, ЕБРР, Исламского банка развития и МВФ. Результат так далеко? По словам Назирова, рыночная стоимость листинговых компаний в Узбекистане увеличилась с 3,8 млрд долларов до более 5 млрд долларов США менее чем за 2 года, как из-за роста оценок, так и за счет новых листингов.

Я говорю все это с некоторым чувством удивления и недоверия, поскольку дважды побывал в стране в качестве журналиста в темные годы Каримова. И несколько стран с круговым движением. Как я писал в предыдущей колонке, единственным сопоставимым местом, свидетелем которого я стал, была Республика Грузия в годы правления Саакашвили, когда несостоявшееся государство превратилось в бурлящее экономическое чудо, изобилующее новыми зданиями, трубопроводами и экспортом, с преподаванием на нескольких западных языках и экспертами из-за рубежа, занимающими высокие консультативные должности в правительстве, молодыми чиновниками повсюду, коррупцией на рекордно низком уровне и тому подобное. Это было время и место, где будущее впервые за столетие казалось опьяняюще ярким. Именно это Узбекистан собирается повторить до сих пор. В сфере коррупции, например, Ташкент дал удар кнутом. Правительство создало жесткое антикоррупционное агентство, и через несколько месяцев три генеральных прокурора оказались в тюрьме. Настолько активна кампания, в которой участвуют граждане Узбекистана, публикуя доказательства коррупционных скандалов в социальных сетях и публично разоблачая преступников. Времена автоматической безнаказанности за ленивые бюрократические потакания своим слабостям из-за систематического взяточничества, далекие от критики, уже прошли.

Здесь мы должны сделать паузу, чтобы затронуть довольно деликатный, если не сказать противоречивый, вопрос. То, что некоторые могут назвать слоном в комнате. А именно темп демократизации в Узбекистане. Конечно, у них есть меджлис или парламент с настоящими выборами, пятью политическими партиями, настоящими дебатами и консультациями - да, но государство по-прежнему контролирует выбор кандидатов и многое другое. И насколько реальны правовые реформы, если судебная система не полностью независима? А насколько свободны СМИ? И так далее. Мы уже начали слышать подобный фоновый шум в международных средствах массовой информации, которым всего четыре года назад даже не разрешали въехать в страну при предыдущем режиме. Не было и подобия демократии. Если коротко, вопрос для Узбекистана в том, как далеко и насколько быстро.

В прошлогодней статье я призвал посторонних проявить терпение и рассмотреть подводные камни: поскольку Россия и Китай и, возможно, талибы дышат в шею стране. Узбекистану необходимо согласовать скорость политических реформ с приоритетами стабильности и роста. Процесс обязательно должен быть постепенным. Не будем забывать, что в итоге произошло в Грузии. Российское вторжение, отделение сепаратистских анклавов, большие куски территории Грузии все еще потеряны для посторонних. Западные СМИ потратили много времени на то, чтобы прославлять, а затем критиковать Саакашвили за политические недостатки, несмотря на его несравненные достижения, потому что он пытался соответствовать западным стандартам. Теперь он ушел, мировые СМИ почти не замечают страну или ее возрастающие недостатки.

Ирония состоит в том, что внешние СМИ мало беспокоятся о дестабилизации страны, тогда как инвесторы действительно беспокоятся об этом. В результате большая часть Азии приняла сингапурскую модель – максимальное богатство, минимум политики. Это вряд ли безупречный этос, но он обладает достоинством переходной стабильности, поскольку население осваивает обязанности самоуправления. Принцип работает только в том случае, если коррупция находится под контролем, а национальное богатство в основном не привязано к центрам политической власти. Как отмечалось выше, Ташкент также добивается поразительных успехов в этой области, что на самом деле весьма примечательно, учитывая стандарты в соседних странах. Двойная ирония состоит в том, что в наши дни большие куски англоязычного Запада едва ли служат соблазнительной политической моделью для остального мира. Это еще одна причина для того, чтобы Узбекистан выработал свою собственную модель, свой собственный баланс между политикой и богатством на устойчивой основе.

Автором публикации является независимый журналист Мелик Кайлан, статьи которого публикуются в таких изданиях, как «Forbes», «The Wall Street Journal», «The New York Times», «The Times of London», «The Spectator», Vogue и Newsweek.

«Forbes» является одним из ведущих американских деловых журналов, издается 9 раз в год, публикует оригинальные статьи на темы финансов, промышленности, инвестиций и маркетинга. Основан в 1917г., штаб-квартира находится в г.Джерси-Сити, штат Нью-Джерси. Тираж – 650 тыс.